Марина Валентиновна Орлова (Адут) – жена Олега Борисовича Орлова-Эйхе, незарегистрированного кандидата в президенты России от Карелии.
Я хотела написать биографию о себе от третьего лица, как это принято. Но потом я поняла, что многие вещи я не смогу рассказать. В третьем лице моя биография будет сухим перечислением дат и событий. Поэтому я напишу биографию о себе от себя лично со всеми переживаниями, неудачами, сложностями и ногда успехами, которые у меня были.
Кто я? Я обычная девушка. Я не имею с рождения какого-то экономического, землевладельческого, социального или политического статуса, который бы меня по жизни обеспечивал, направлял и защищал. Я, как и все люди в этом мире, появилась без спроса.
Меня никто не спросил – хочу ли я быть в этой жизни и наследовать то, что есть. Поэтому я – просто случайный человек в этом мире, который должен выживать, ведь иного мои родители мне не передали.
По своему жизненному опыту и моему физическому здоровью, о котором вы сможете прочитать дальше, я – чайлдфри. Я за планирование семьи, я за любовь и мир во всём мире и мне грустно, что я пишу свою биографию во времена войны, которая только ухудшила и без того мою сложную жизнь.
Я родилась в Петропавловске-Камчатском в последние годы СССР, 18 ноября 1988 года.
По словам моей матери Адут Тамары Сергеевны, отец не хотел моего рождения и полгода они с ним не разговаривали, пока она была беременна. Я была вторым ребёнком, который появился на свет через “нехочу”.
Благодарная ли я маме за это? Сложно сказать… Моя семья никогда не была дружной и на момен написания своей биографии у мменя есть только Олег, мой муж, мой любимый человек, в котором я и нашла свой смысл жизни. Только так я смотрю на себя, когда думаю о том, зачем я нужна в этом мире.
Мне хочется помогать ему во всём, потому что его судьба гораздо труднее моей, как оказалось потом. Когда мы познакомились и он стал рассказывать мне о своей жизни, я была в шоке. Но об этом будет в его биографии. Пока я пишу о себе.
Кстати, мама родила меня в 38 лет. Мой папа, Адут Валентин Борисович, был замечательным для меня все годы моего детства, и ощущения, что он был не рад моему появлению на свет, у меня не было.
К 9 годам в моей жизни осталась только мама. Отец, бабушки и дедушки умерли. А отношения с сестрой у мамы были конфликтные из-за квартир и домов, которые после смерти родственников продавались. Об этом подробнее дальше.
У моего папы есть (а может был) брат Дядя Эдик на 13 лет старше. После смерти папы мама перестала с ним общаться. Он жил в Керчи и пару раз он приходил к нам в гости, когда папа был жив, и мы готовили чебуреки. Его звали Адольф Борисович Одуд. Но все его называли Эдик и для меня он был Дяд Эдик.
Почему у моего папы и его брата разная фамилия Адут и Одуд? До меня дошла информация через мою маму, что это была ошибка при заполнении свидетельства о рождении дяди. Это заметили не сразу, а когда заметили – переделывать не стали.
Я очень любила папу. Он был очень общительным человеком. К нам в гости на Камчатке часто приходили его друзья по работе и они на кухне сидели, говорили о жизни, пили пиво под красную рыбку.
У меня остались приятные воспоминания от момента, когда я заходила на кухню и меня окутывала смесь всех этих запахов. С тех пор я люблю запах сигаретного дыма с оттенком рыбы и пива. У меня это ассоциируется с дружбой, отдыхом, разговорами по душам.
Ещё, со слов моей мамы, когда она была беременна, врачи утверждали, что на свет появится мальчик. Мне даже заранее давали имя Миша. Но в день моего рождения все узнали, что я, оказывается, девочка.
Мама мне дала имя Марина, однако папа настаивал на том, чтобы меня назвать Таней. Но позиция моей матери была решително непоколебима и мне всё же дали имя Марина. Мне нравится моё имя.
Уже будучи взрослой, я узнала, что на западе ребенку могут давать несколько имён и эта возможность, скорее всего, разрешила бы данный конфликт между моими родителями. Я могла бы иметь имя ТатьянаМарина или МаринаТатьяна, но я родилась в СССР (на тот момент) и таких свобод у моих родителей не было.
Мы жили в квартире по адресу Петропавловск-Камчатский, п. Завойко, ул. Петра Ильичёва 48, кв 49. Как я здесь оказалась среди вулканов, метелей, землетрясений? Моя мама родилась в Днепропетровске. А папа родился Керчи в Крыму. Спустя годы они просто поехали служить на Дальний Восток по направлению.
Они оба 1950 г.р. Познакомились в Днепропетровске, когда им было по 15 лет.
Мама рассказывала, что они с девчонками сидели во двре втроём на лавочке. К ним подошли трое парней. Маме папа понравился сразу. У него были волнистые рыжие волсы, на нём была аккуратная рубашка вправленная в брюки и от неко приятно пахло мужским одеколоном… кажется “Шипр”, а может быть “Москва”… Этого с её слов не помню, но про одеколон помню.
Мой папа самостоятельно из г. Керчь отправился учиться в какое-то (точно не знаю) физико-математическое училище Днепропетровска. Знаю со слов матери, что он закончил училище экстерном за 3 месяца, потому что очень хорошо разбирался в физике и математике. Он вышел на пенсию в 1997 году и получил звание ветерана военной службы.
Они встречались не часто. Когда он пошёл в армию, то писал ей письма почти каждый день. Точно также, кстати, он ей писал письма из Вьетнама, когда проходил службу.
Точено не знаю, в период, кажется, с 1985 по 1988 год мой папа 9 месяцев служил в тропиках. В 1985 году мои родители поехали на Камчатку из Керчи по службе папы, чтобы начать жить лучше. Мама говорила, что было мало денег, а те, кто приезжал со службы на Камчатке, у тех в домах были ковры, серванты и хрустальные сервизы.
У меня есть старшая сестра Наташа 1973 года. Родилась в Керчи. Старше меня на 15 лет. Ниже на фото она с бабушкой и дедушкой в Жнепропетровске.
На момент моего рождения мы все жили в Петропавловске-Камчатском. У нас с ней сложились сложные отношения в силу разницы в возрасте. Она вышла замуж, когда мне было 3 годика. Когда мне было 7 лет, я уже стала тётей. У меня есть племянники Евгений и Илья. Но на сегодняшний день в моей жизни они – просто биография, потому что жизнь раскидала нас по разным сторонам.
В силу сложных отношений между родственниками, у нас никогда не было взаимопонимания. Основой конфликтов всегда была теснота, делёжка собственности и права проживания в той или иной квартире. К моменту, когда я выросла и стала осознанно смотреть на мир, все родственники разошлись, как в море корабли.
Так как я пишу биографию с элементами мемуаров, то я периодически буду отклоняться в ту или иную ветку моей истории или события.
Я ходила в детский сад п. Завойко. Кажется №9. Больше всего мне запомнился зимний сад внутри детского сада. Высокие окна, большое пространство с дендрарием, небольшой фонтанчик, который включали иногда, и воробьи, которые среди зимы чирикали и летали по большому пространству зимнего сада.
Однако моё знакомство с детским садом впервые было неожиданным для воспитателей и родителей. Со слов моей матери, когда меня привели в детский сад в первый раз, я отказалась идти на ручки к воспитательнице с огромным криком. Меня попытались завести в группу к детям, но с таким же криком я туда не пошла, и так целый день трёхлетняя просидела в раздевалке, пока меня мама не забрала назад.
Честно признаюсь, я не любила ходить в детский сад. Мне не нравилось, кога меня в 7 утра выносили на руках на мороз, обмотанную шарфом по самые глаза, только что 30 минут назад вытащенную из тёплой кроватки. Что такое Камчатка в 7 утра зимой? Это часто вьюга, темень и кусающий за нос мороз. В помещениях детского сада было всегда прохладнова-то и это ощущение мурашек по коже всегда преследовало меня. Но я была одна из немногих детей, которая уныло сидела на детской скамеечке и вопросительно рассматривала других резвящихся детей в своей группе, задаваясь вопросом “почему они такие весёлые в 7 утра и совсем не хотят спать?”
На мои просьбы к маме не водить меня в детский сад, а оставлять дома (пока она ходила на работу) она мне отвечала, что оставить одну дома маленькую она не может, мало ли что, да и так устроена жизнь. Я обещала, что буду спать целый день, чтобы ничего не случилось. На это я получала ответ от мамы, что все детки ходят в детский сад и это полезно для общения.
Я в детсве часто болела. Во взрослой жизни я узнала, что у меня гипотония – очень низкое давление. Я быстро замерзаю и постоянно хочу спать. В детском саду нас каждый день после обеда выводили погулять. Мы игрались со снегом, сосульками, рыли тоннели в сугробах, катались с горок. Моментами я могла быть очень активной, но моя активность быстро гасла.
Снег на Камчатке начинается ещё в начале осени и продолжается до конца весны. Поэтому на Камчатке ОЧЕНЬ много снега. Метели приводят к тому, что вокруг громадные сугробы, высотой не редко 2-3 метра. После каждой метели люди выходит и откапывают свои автомобили.
Я часто наблюдала такую картину из больших окон второго этажа садика, как трактор пытается расчистить завалы снега внизу. В полусумраке рассвета, чувствуя холод от окна с небольшими наледями в уголках, я наблюдала за борьбой трактора против снега. Трактор всегда издавал такой неприятный звук усилия, когда пытался загрузить одну кучу снега на другую в стороне.
С холодом я не подружилась. Я не закалялась и часто болела от снежных прогулок. По словам мамы, до школы я переболела чуть ли не двадцатью разными орви. В детском саду маме объясняли, что переболеть в детстве всеми болезнями полезно для иммунитета.
Хочу сказать и о хорошем. Папа любил новинки. Он был радиоспециалистом. И после развала СССР у нас появилась микроволновка. А в 7 лет пап купил даже видеокамеру кассетную и у нас было много домашних записей. Но у меня сейчас их нет. Почему. Расскажу дальше.
Так вот. В Петропавловске-Камчатском был типа ТРЦ “Халкам”. В самом центре города около набережной. Папа с мамой иногда ходили в кафе там на втором или третьем этаже и мне покупали бутерброд с копчёной колбаской и сыром, который грели в микроволновке и ещё пирожное “картошку”. С тех пор я обожаю бутерброды с сыром, разогретые в микроволновке и такое пирожное.
Так как папа родился в Керчи, а мама в Днепропетровске, почти каждое лето они старались съездить в отпуск на материк. Так это называли на Камчатке, когда шла речь об отпуске. Поэтому почти каждое лето я плескалась в Керчи на аршинцевском пляже, к которому ведёт большая лестница по склону. Как сейчас там – не знаю. Лестницы и дороги к тому пляжу постоянно разрушались каждый год от дождей. Грунт проваливался и 3 лестницы, по которым мы спускались к пляжу, постоянно рушились.
Папа с мамаой получили квартиру в Керчи по службе после женитьбы. Сначала у них был ещё какой-то частный дом от государства, в котором не было воды, а надо было ходит к колонке с водой в 50 метрах от дома. Папа был на службе, мама была беременна сестрой и мама, как она рассказывала, поехала в Симферополь. Кажется так. Тогда были дожди и дом это затопило. Она сделала фото и беременная на 7-8 месяце поехала просить улчшенные жилищные условия. Так у них появилсь двухкомнатная квартира по адресу р-н Аршинцево, Мира 18, кв 18.
На пятом этаже было довольно жарко летом. Что мне запомнилось? В этой квартире никогда не было газа. Как говорила мама, после развала СССР, он исчез. Поэтому родители всегда пользовались электроплиткой. У нас стоял титан (такое устройство на 100 литров воды, в которое можно подбросить бумажного мусора, поджечь это всё, растопить и нагреть воды, чтобы помыться).
Такие титаны стояли у всех и служили запасом воды. У нас постоянно не было воды на 5 этаже, потому что она не поднималась в системе. На 4 и деже 3 этаже воды тоже часто не было.
Так стало тоже после развала СССР. Да, и ещё. Часто отключали свет. На полдня, полвечера, до утра, на два часа утром, потом вечером. Это чувство томления без света мне очень запомнилось. Без света, воды и газа, да ещё когда 5 этаж и нет даже возмоножности включить вентилятор (кондиционеры тогда не были так распространены), то дома делать было нечего и мы выходили на улицу погулять, если это было вечером, или на пляж – если это было днём.
Кстати, на нашем 5 этаже стоял мотоцик Java. Это вызывает дикий смех, но это правда. Все мои годы, сколько я себя помню, во второй комнате стоял этот мотоцик и ещё до самого потолка коробок с вещами, которые родители перевезли в годы, когда получили пенсию. С получением пенсии у них был 20 тонный контейнер по праву и кучу вещей они перевезли в Керчь и при мне вторая комната всегда была завалена коробками с вещами, которые открывались по мере надобности и там всегда был
Я закончила детский сад в Петропавловске-Камчатском, а в первый класс пошла в школу в Днепропетровске №44.
У моей бабушки была в Днепропетровске квартира, которую они с дедушкой получили после ВОВ. Моя Бабушка, Лохова Нина Александровна (Титаренко) до войны 1941 года была учительницей русского и украинского языков.
Окончила житомирский педагогический институт.
А родилась она в г. Канев (Украина).
Мои прабабушка и прадедушка с Канева умерли, как мне рассказывала мама, что она успела мне рассказать, где-то в 1915-1916 году. Они оба были врачи и умерли от дизентерии. Их дочь Нина (моя бабушка) была 4-ым ребёнком в семье. Предыдущие дети все умерли от младенческих болезней. Мою бабушку в итоге, как говорила мама, очень берегли, чтобы она не болела. Псое смерти родителей бабушки, она воспитывалсь у родственников, у её бабушек… уже на знаю кого… Мама рассказывала, что у моих бабушки с прадедушкой был свой дом, видимо в г. Каневъ, который потом во времена революции отняли.
У меня очень большая тяга к истори моей семьи, поэтому я раньше заказывала документы и справки о своих родственниках и мне удалось восттановить некоторые картины прошлого. Например, моя мама ошибалась на счёт фамилии моей бабушку в Керчи. Мама думала, что её девичья фамилия Морозова, а оказалось – Еремеева.
Мой Дедушка, Лохов Сергей Константиновичь родился в Санкт-Петербурге. Прошёл ВОВ. Имел звание капитан и получил Орден Отечественной войны 2 степени. Он был лётчиком.
После ВОВ они поженились с бабушкой в Днепропетровске и около 7 лет жили в чулане без окна, размером 6 кв метров.
В 1950 году у них родилась моя мама и, кажется, спустя пару лет им от СССР дали комнату в коммуналке.
Когда моей маме было где-то 11-13 лет, они получили квартиру по адресу Днепропетровск, ул Мира 113, кв 10. В ней и жила моя бабушка, пока не умерла. После смерти бабушки мама вступила в наследство на квартиру и потом её продала.
Дедушка умер где-то за 10 лет, прежде чем из жизни ушла и бабушка. Царствие им небесное. Вот фотография с той самой кварты в Днепропетровске. У бабушки с Дедушкой на руках моя сестра Наташа.
Мой дедушка был талантливым художником. Он рисовал картины с морем. Сцены войны. У нас в Керчи было около 30 холстов разного размера. Некоторые его картины, со слов матери, висят в нескольких галереях Днепропетровска и Киева. Но я их никогда не видела, потому что не знаю, в каких именно музеях.
Дедушка участвовал в выставках в Днепропетровске и у него даже брали интервью для телевидения, за участие в котором, как мне рассказывала мама, ему дали даже 40 рублей и это было очень много.
Но он не состоял в союзе художников, потому что отказался, будучи в возрасте примерно 50 лет, ходить в детскую художественную школу 4-5 лет подряд, чтобы получить бумажку. В течение 3 месяцев он мучился детской программой обучения среди детей и бросил это занятия, настаивая на том, что учить рисованию нужно тех, кто не умеет, но очень хочет, ведь живопись – это не математика и здесь не может быть правил для свободного художника.
Он много времени уделял написанию картин. Это было хобби, поэтому многие картины остались внутри нашей семьи.
Моя мама, переезжая из Керчи в Краснодар в 2007 году эти картины безжалостно порвала и выбросила, потому что их не взяли даже в музей. Музеи берут только именитых художников и то, что на картинах (нескольких полотнах размером 160х80) были натурально изображены сцены ВОВ на море. Дедушка рисовал много сцен морских баталий с взрывами над водой, самолётами над водой, тонущими кораблями и т.д. во время ВОВ.
После смерти дедушки, бабушка любила доставать из шкафа его черно-белую фотографию и приговаривать с восхищением “Мой офицер!”
Но я немного ушла в сторону. Хочу вернутся к своему детству.
Когда папа приходил с работы на Камчатке, весь в снегу с мороза (это были приблизительно 1991-1993 годы), он почти каждый день приносил мне в кармане Kinder Surprise. Он предлагал залесть ему в карман и там было яйцо. Так как я часто помню его именно зимой приходящим с рабоы, то яйцо КиндерСюрприза было всегда очень холодное. Когда я его разворачивала, оно часто трескалось у меня в руках, если я пыталась разделить его на половинки, так как оно не успевало отогреться так быстро, как я хотела быстро его развернуть. У меня накопилось огромная коробка с игрушками из киндерсюрпризов.
Мой папа был любителем новинок. Он был радиолюбителем. Любил фотографировать. Он чинил знакомым телевизоры, приёмники, стиралки, телефоны, утюги… Когда на Камчтаке стали проводить телефонную связь – он был в первых рядах и у нас у одних из первых появился телефон как в Петропавловске-Камчатском, так и в Керчи.
Кстати, по званию он оставался всегда мичманом и моя мама была расстроена тем фактом, что ему не дают звание офицера. Она вспоминала, что в каком-то году, когда он мог получить это звание, вышел закон, что тем, кто не окончил высшее учебное заведение, не буду давать звание офицера. Поэтому он так и остался мичманом.
Через несколько лет, как папа вернулся с армии, они поженились с мамой. Он приехал в Днепропетровск, сделал ей предложение и увёз её в Керчь. Там они сыграли свадьбу в 1973 году. Папина мама (моя бабушка Мария Федотовна Адут) взяла на себя организацию тожества, сходила с мамой в специальный магазин и купила ей свадебное платье, которое в Керчи у нас много лет лежало в коробке. Это всё со слов моей мамы.
Когда мне было около 4 лет – папа купил денди, сегу. Когда мне было 7 лет, папа купил мне PlayStation. Также у нас был видеомагнитофон с кассетами. Папа покупал и обменивался со знакомыми кассетами, на которых было много мультфильмов Walt Disney. Я посмотрела почти все мультфильмы на Камчатке про принцев и принцесс, Тома и Джерри, Микки Мауса, Бэмби, Русалочку, Назад в Будущее, Алладина и другие. Ещё смотрела на кассетах Принцессу Ширу. Папе нравились новинки и он покупал мне кукол Барби. У меня было около 7 таких кукол с разными платьями. Я очень любила папу, но мы большими периодами не виделись.
Папа работал в ВМФ. Он занимался на кораблях эхолокацией. Но я в этом плохо разбираюсь. В нашей семье никто не ставил целью сохранять историю, поэтому в некоторых деталях я могу ошибаться.
Когда папа и мама поехали на Камчатку в 1985, мама тоже пошла на службу. Получается, что они оба были военнослужащими и получили военную пенсию.
Мама работала в каком-то большом цеху-ангаре в п. Завойко на Камчтаке. Где-то рядом с нашим домом был этот цех. Меня пару раз туда мама брала с собой. Она там собирала с другими женщинами какие-то буи для защиты границ СССР.
В цеху, где они работали, был маленький офис (выряяжаясь современным языком), но на самом деле это была каморка, где на территории 5-6 кв метров сидела моя мама и ещё 2-3 женщины. Они там что-то собирали и параллельно пили чай. Там была тусклая лампочка, а на территории цеха туалета не было. Поэтому они ходили в туалет на ведро в самом цеху на сквозняках среди этих буёв. Знаю, потому что меня тоже отвели так в туалет, когда я была в гостях у мамы на работе.
С 4 лет у меня обнаружилось странное заболевание – детская абсансная эпилепсия. В быту мне говорили, что я замираю. То есть у меня выключается сознание, но физически я продолжаю что-то делать неосознанно. На улице я могла пойти в неожиданном направлении и попасть под машину. Я замирала на 20-30 секунд по 30-40 раз в день. Я стояла на учёте в детской поликлинике п. Завойко в Петропавловске-Камчатском. А на исследования меня возила мама в Днепропетровск. Там мне делали ЭЭГ. У нас дома было около 10-15 лент по 3-4 метра, на которых была отображена запись графиков исследований ЭЭГ.
Мне выписывали каки-то тяжёлые лекарства (как это говорила мама) и я пила их до 8 лет. В первый класс я пошла почти в 8 лет. Врачи строго предупредили меня, что мне противопоказано рожать, так как это может спровоцировать приступы во взрослом возрасте. К 8 годам у меня прошли приступы. Меня лечили около 4 лет. Я пила какие-то 3 таблетки 3 раза в день. И это было не всё. Мама надеялась вылечить меня и другими способами. Поэтому она ходила в церковь, обращалась к знахаркам и прочим чудотворцам.
Меня отправили в первый класс в Днепропетровске. Я ходила в школу №44 до начала 8 класса. В этот период я впитала украинский язык как второй родной. Я отлично понимаю и разговариваю на украинском языке на бытовом уровне.
Когда я была в втором классе, мой папа умер. Из Днепропетроваска на Новый 1998 Год мы поехали с мамой в Петропавловск-Камчатский. Мой отец и мать уже были на пенсии и они собирались окончателно уезжать в тот раз. Мы приехали как раз на праздник. Он трагично погиб при неизвестных обстоятельствах в г. Петропавловск-Камчатский 04.01.1998 Он ушёл в магазин ночью и потом его нашли в сугробе замёрзшим. Камчатка – это сильные метели. Когда он ночью уходил в магазин, была метель. Царствие ему небесное!
Мы не сразу уехали обратно. Я ещё до мая училась в школе Петропавловска-Камчатского во втором классе. Это была школа около ЦУМа на 6-ом км. Кажется, это была школа 10, но я точно не помню.
Весной 1998 года мы снова вернулись в Днепропетровск и я снова пошла в школу №44 уже в третий класс.
Когда папа умер, моей маме дали деньги, которые он заработал и какие-то компенсации, на которые мы жили какое-то время. Она не работала в Украине, потому что и папа и мама после развала СССР вступили в граданство РФ. Поэтому она не могла работать в Украине как гражданка РФ. Она тратила эти деньги и планировала уезжать из Днепропетровска.
С 3 класса я ходила в музыкальную школу №10 Днепропетровска. Меня учила музыке сначала молодая учительница, которая постоянно дёргала меня за косу и говорила “смотри в ноты”, но мне так это не нравилось, что я настояла на том, чтобы моя мама перевела меня к другой учительнице. Так я попала к Князевой Норе Леонидовне. Я училась игре на фортепиано и, конечно, благодарна всем учителям моей жизни. Во всех случаях я получила определённый жизненный опыт.
Князева Нора Леонидовна была моей учительницей до 5 класса. Он была уже в годах. Она была со мной строгой, но всё же аккуратной, мягкой, тактичной. Я вспоминаю её с ностальгией.
Сразу скажу, я не была прилежной ученицей и не пыталась двигаться к творческим победам в конкурсах, если этот путь требовал гигантских усилий. Нора Леонидовна меня ругала, что я не сижу по 4 часа в день за фортепиано. Я обычно выучивала произведения наизусть и никогда не смотрела в ноты. Моя игра произведений была своенравной. Я не следовала чётким знакам по нотам, где надо было держать педаль. Я держала педаль там, где чувствовала (педаль на пианино делает звук гулким, не давая звукам от клавиш резко потухать). У меня не получалось держать локти так, как надо. У меня твёрдая рука, поэтому я играю на фортепиано не совсем так, как того требует высокое искусство.
При этой школе был белый пёс. Его звали Бубба. У меня был брелок-лазерная указка (таких тогда много продавали) и я игралась с этим псом после уроков. Он бегал по корридору музыкальной школы за этим лазером.
Я ходила на уроки музыки в последние часы и с моим уходом закрывалась школа. Поэтому, когда я заканчивала играть, я выходила и пёс меня уже ждал. Пока я шла, он прыгал около меня, чтобы я с ним поиграла. Я с ним играла сначала в корридоре. Корридор метров 50. И вот он за лазерным фонариков с одной стороны корридора до другого с грохотом мчался на всеё мощности. А потом я выходила на улицу и он ещё пробигал несколько сотен метров за моим фонариком, пока не устанет. Я делилсь с ним своим сахарным печеньем, которые мне тогда покупала мама. Вот. Так он ждал меня до следующего урока )))
В школе Днепропетровска №44 я училась в русском классе. У нас их было всего два. В каждом по 40 человек. У нас было 43 ученика. Чем отличался обычный класс в Украине от нашего русского класса в украинской школе? У нас было преподавание на русском языке и в программу просто входили украинские предметы, как украинская литература, язык, история. А в Украинском классе преподавание было на украинском. Я уже тогда понимала украинский язык и могла свободно посещать уроки на украинском языке, но мама считала, что для меня это будет сложно и поэтому я училась в рускком классе украинской школы.
После смерти папы моя жизнь стала гораздо хуже. Я прекрасно ощутила, как это ужасно, когда у тебя нет папы. Последние годы перед смертью папы, мама, в основном, жила со мной в Днепропетровске и он приезжал в отпуск. Если одноклассники меня обижали в школе, дергали за косу или прикалывалсь по всякому отбирая портфель, тетрадки и т.д. – папа пару раз приходил в школу, чтобы объяснить моим обидчикам, что меня не надо обижать. И они меня больше не трогали. То после его смерти я лишилась отцовской защиты. Дальше мне приходилось стоять за себя самой. Мама – это не Папа. То, что может папа – мама не может. Как-то так…
После смерти папы, когда мама со мной снова уехала в Днепропетровск, я закончила 2й класс и мы поехали снова в Керчь на лето, моя сестра приехала в гости тоже. Всей семьёй. В Керчи мы ходили на море, сестра с мужем много готовили еды, так как муж у неё повар и работал поваром на Камчатке. Кстати сестра и её муж в нашей семье тоже были военнослужащими. Отношения быля натянутыми, но терпимыми. На 5 этаже в Керченской квартире было летом очень жарко. Не было уондиуионера, а только вентилятор. Мы спали, в основном, на полу. То есть у нас были матрасы специально для лета, чтобы спать на полу. На кровати было спать жарко. Ещё раз обрисую, что это были довольно тесные условия проживания, так как в спальне стоял мотоцикл и куча коробок с вещами.
Как мотоцикл оказался на 5 этаже? Он там простоял лет 10. У моей бабушки с дедушкой в Керчи был дом. Держать мотоцикл во дворе, как мне рассказывала мама, было сыро. И этот мотоцикл они затащили на 5 этаж, чтобы он не проравел. Вот так у нас на 5 этаже стоял мотоцикл. А коробки с вещами, которые были перевезены 20тонным контейнером в Керчь – завалили спальню полностью и, можно сказать, из 2х комнатной квартиры она всегда была однокомнатной.
Вы спросите, что же там было в коробках с вещами? Я расскажу. Это было несколько коробок маминых платьев, которые она покупала по талонам. Мама говоорила, что были специальные талоны и по ним у неё накопилась куча платьев. Она эти платья в 90% не носила. Она всегда говорила, что собирается что-то перешить из них на новые платья, но эти коробки так и лежали. Большая часть платьев ей была мала. А стиль одеды давно отставал от веяния перестройки. Поэтому ни она, ни я – не носили, в основном, эти платья. Ещё в коробках были мои детские игрушки, которые ещё покупали моей сестре. Была папина гитара, устройство для печати фотографий. Папа увлекался фотографией и после его смерти осталось устройуство с ещё каким-то лампами. Также были ковры, которые мама, не понимаю когда, успела купитью У нас были разные ковры свёрнутые в рулоны, которые, в основном, лежали в рулонах. Ещё были папины разные, как у нас их называли, железки. Так как папа увлекался ремонтами, у него накопились разне проводки, проволока, какие-то железные трубочки, разные детальки, и ещё было 2 железных гаражных ящика, в которых лежали разные дрелию, свёрла, гвозди. Это тоже все перевезли с Камчатки в Керчь. Забрали многое из горожа в п. Завойко. Да, у родителей был гараж и даже у них были машины (по очереди). Но я застала только какую-то старомодную по нынешним меркам иномарку, на которой папа ездил на работу и меня иногда возили в поликлинику и в ЦУМ. У папы машины были только на Камчатке. Как мама говорила, после развала СССР к нему обращались починить машину ту одну, то другую. Но однажды у одной из его машин своровали двери. Папа утром пришёл, когда меня собирались отводить в детский сад и сказал, что дверей нет. Потом вора нашли, двери поставили на место. Ну вот, папа был радиолюбителем, поэтому у него накопилось много деталей. Детали, вещи перевезли. С гаражом – не знаю, что точно было, но, кажется, папа его передал обратно в государство или продал – этого я не знаю, как именно у него был гараж.
Теперь снова вернусь к моменту, когда сестра была в гостях в Керчи после смерти папы. Вот мы в этой жаре, тесноте спали и обстановка давила на всех. Сестра ругала Женю, мама ругала Сестру, муж Сестры кричал на неё, в итоге кричали дети и мне перпадало, так как все обычно оставались чем-то не довольны.
Потом мы поехали в Днепропетровск. Сестра ещё немного побыла с нами там и оставила Женю, моего племянника, в возрасте окло 3 лет на целый год. Мама водила меня в школу, а женю водила в детский сад тоже в Днепропетровске. Так как у моей мама были деньги, которые ей выплатили после смерти папы, она отправила Женю потом ещё на 2 месяца в санаторий. У Жени было плохое здоровье, у него с рождения была гидроцефалия и мама предложила сестре оставить его её на 1 год.
Его наблюдала моя участковая врачь, которая лечила и меня, если я болела, делала мне уколы, выписывала таблетки. У это женщины была большая собака Колии. На тот момент они уже у меня прошли (приступы), но я постоянно стояла на учёте у психотерапевта, который мне периодически выписывал освобождения от физкультуры.
Я была слабым ребенком. У меня был плохой сон, постоянные переживания об уроках, которые я не успевала делать из-за чего я и спала плохо. Часто не могла заснуть до 4 утра, а в 7 уже надо было вставать.
Так моя мама взяла внука, который имел проблемы со здоровьем. Он был капризный, неусидчивый, отстающий в развитии. Моя сестра воспитывала его в строгости даже в млденчестве. В взрослом возрасте она нередко прибегала к воспитанию детей ремнём, поэтому бабаушка, видя такую строгость воспитания, была тронута до глубины души и Женя у нас с бабушкой остался на год в Днепропетровске.
Потом сестра приехала на следующий год и забрала его снова в петропаловск-Камчатский. Она и её муж продолжали там служить. За год у Жени отрасли волосы и он был похож на Жерара Депардье. Мое маме нравилась такая прическа, но даже тут они с сетрой нашли повод для конфликта и сестра подстригла Женю очень коротко.
Потом я пошла в 5 класс. В школе Днепропетровска, не знаю почему, не было 4 класса. Поэтому с 3 класса я сразу перешла в 5 класс.
В те годы в Украине были популярны мультсериалы Sailor Moon, Sakura, Легенда о принцессе Белоснежке…
Ещё были Огги и Кукарачи, Злюки Бобры, Эй Арнольд… В общем были разные мультфильмы и я спешила посмотреть мультики после школы.
Ещё был бум наклеек. На всех рынках продавались наклейки Sailor Moon. Их покупали другие одноклассницы и мы с ними обменивались этими наклейками. Мама любила баловать меня всякими игрушками, поэтому покупала мне разные наклейки.
Папа хотел при жизни купить мне синтезатор. Поэтому мама меня и отдала в музыкальную школу. А с тех денег, которые у неё были, которые ей выплатили после работы папы, она купали мне синтезатор. Мама у меня человек контрастов. С ней было то густо, то пусто. Поэтому не смотря на то, что вещей у меня было много, мама часто не укладывалсь в траты и мы могла в какой-то год жить очень голодно, что не хватало денег на хлеб. В моей жизни было несколько длительных периодов, когда мы питались очень плохо и даже у соседей занимали еду. ТТак бывает. Я буду периодически отклоняться в подробности. Даже не знаю, как правильно тогда писать биографию, когда по каждому случаю из жизни сразу всплывают целые сопутствующие события, о которых, если я не напишу сейчас, то потом, возможно, забуду. Поэтому пишу так, как идут. Возмоно, когда я большую часть допишу, я просто разделю это заголовками, цитатами, списками. Чтобы было удобнее читать и представлять.
Ещё меня мама пару месяцев водила в художественную школу, но так как это забирало очень много времени (мама до 7 класса водила меня на занятия и в обычную школу и музыкальную и везде. Она боялась, что в большом городе я могу потеряться, меня могут украсить или ещё что). Поэтому мама предложила мне все же выбрать что-то отдно (музыка или рисование) и я определилась, что буду ходить учиться музыке. Хотя рисование мне тоже нравилось. Один год я ходила в 5 классе СОШ на уроки петриковской росписи. Это рисование пальцами. Было интересно.
Я много плела из бисера в те годы и сама рисовавла. Я даже пыталась вести дневник событий, но не очень понимала, что там писать. Поэтому дневника не получилось. Зато с 2018 года по приблизительно 2021 у меня есть дневники на нескольких тетрадках. Самих тетрадок уже нет, зато они сфотканы. Я их так ни разу не перечитала. Я фиксировала в основном период наших поездок по Европе, в Украину, Грузию. Там много быта, моих слёз и радостей. В общем, мне показалось в какой-то момент, что я начинаю забывать многие ценные события из жизни и поэтому стала записывать. Но такая возможность у меня есть не всегда. Вот сейчас я взялась за биографию.
К моменту исполнения мне 14 лет, мама продала квартиру в Днепропетровске. Это была маленькая двухкомнатная квартира, малосимейка, малогабаритка, размеро 33-35 кв.м. Внизу под нами был сначала просто советский магазин, а потом там появился первый для меня супермаркет АТБ.
Я помню, как я была впечатлена такой переменой. Вместо серого мраморного пола с колоннами советского магазина с киосками газет, колбасы, хлеба по углам, появились чистые стеллажи с огромным выбором товаров. Всё чистенькое, современное, новое. В АТБ стало пахнуть выпечкой, кондитеркой, салатами. Можно ходить и выбирать товар самостоятельно, а не просить продавца дать с полки упаковку с чем-то тебе интересным.
Окна нашей квартиры выходили на перекрёсток. На перекрёстке периодически случались аварии, когда кто-то кому-то не уступил дорогу. Была пара трагических исходов, когда скорая увозила людей чётко дав понять окружающим, что всё… Я это всё видела… Поэтому я не люблю большую скорость. Я не люблю, когда машины гоняют, подрезают… Я не люблю пользоваться такси, потому что довольно часто водителем, по всем признакам, оказывается фанат Формулы-1.
В 2002 году мы поехали в Петропавловск-Камчатский. Я, кстати, там всегда была прописана до 22 лет. 18 ноября мне исполнялось 14 лет и мама решила поехать на мою родину получать мне паспорт.
Переезд из Днепропетровска на Камчатку был для меня тяжелым. Мама заказала контейнер и большую часть вещей перевезла в Керчь. Это была осень 2002 года. Я уже начала ходить в 8 класс и переезд со всем ипроцедурами забирания документов меня мучил.
К тому же мама собирала вещи вместе со мной. Шмотки, коробки, скотчь… Короче мы всё это вместе собирали, что для меня было довольно не легко. Процедуры забирания вещей в контейнер, согласование с транспортными компаниями, да тут ещё и сделки купли продажи самой квартиры, короче для меня это было просто тяжело. Почти половина денег от продажи квартиры разошлась в первые месяцы на сам переезд и перелёт до Петропавловска-Камчатского. Мама продала квартиру за 6800$ и 3000$ из которых ушли в первые месяцы на переезд. Билеты до Петропавловска-Камчатского нам обошлись на тот момент порядка 2000$ и плюс на сам переезд, уплату налогов от продажи квартиры прочие расходы.
Октябрь 2002 года мы провели в Керчи. Было холодно. Отключали свет. Плохое отопление в батареях. У мамы накопились некоторые долги за ЖКХ, которые она тоже погасила, которые за несколько лет тоже составили порядка 1500$. Мама была не в состоянии содержать все квартиры, поэтому она их постепенно все продавала. Она была пенсионеркой. В таком возрасте у неё уже было мало сил на то, чтобы совершать каки-то экономические прорывы. Человек она советский из глубогого СССР, поэтому про бизнес и речи не могло идти. Она понятия не имела, что это такое. Поэтому продажа квартир, как выход из финансового кризиса и возможность что-то поменять – было основным её выходом.
Например, перед тем, как мы поезали на Камчатку получать мне паспорт в 2002 году, она на полгода устроилась работать агентом по недвижимости в агентство недвиимости Инфосервис. У неё получалось заработать 50-100$ в месяц и этихденег было очень мало, чтобы накопить и доехать, например, до Петропавловска-Камчатского. К тому же, долги по коммуналке были и в самой Днепропетровской квартире. Она не платили за жкх, потому что зимой в квартире было холодно. И там многие возмущались в доме, почему, например, летом мы должны были платить за отопление, когда даже зимой в квартире было холодно.
Мама говорила, что до развала СССР было всё хорошо, и свет, и газ, и вода… А после развала СССР в Украине было невозможно жить. Коммуналка выросла, право на работу у мамы остутствовало как уже у гражданки России (потому что родители, после развала СССР, вошли в гражданство России). Поэтому я пережила на своей шкуре развал СССР, который, кажется, продолжается по настоящие дни.
Последние классы школы 5-7, утром зимой я подбегала к газовой плите, которую мама зажигала и из духовки шло тепло. Так я одевалась в школу. На ночь мама грела кастрюлю с песком и ставила в нашей маленькой спальне, чтобы она служила батареей. Поэтому мама не платила за ЖКХ, а откладывала оплату к продаже квартиры. Поэтому когда она продала квартиру в Днепропетровске за 6800$, у нас осталось около 2500, когда мы доехали до Петропавловска-Камчатского. Она ещё заплатила, кажется, 1500 рублей штрафа, так как мы опоздали на 1 месяц и я получила паспорт чуть позже.
С 2000 года, до момента нашего уезда, в Днепропетровске почти всегда отсутствовала горячая вода в кране и отполение зимой. Зимой в Днепропетровске часто могли быть морозы -25 и даже иногда отменяли занятия в школе. Но зимовать в квартире было ужасно тяжело. Да ещё делать уроки, ходить в музыкальную школу. А так как я училась в русском классе, то у нас было уроков больше, чем у детей, которые учились в обычном украинском классе. Поэтому у меня с 5 класса почти каждый день вместо 6 уроков, было 8. Это потому, что у нас был русский язык, литература и история в добавку к обычным урокам. То есть в украинских классах не было уроков по русскому языку, литературе и истории. Были только украинский язык, летература и история. Поэтому в русском классе у нас было больше уроков. 8 уроков очень сильно выматывали и я приходила домой ближе к 17 часам. По четвергам мама водила меня в музыкальную школу сразу на 2 спаренных урока и после я ещё должна была выучить уроки на следующий день. Конечно же я не могла всё успеть и я, в целом, имела оценку 4 с натяжкой.
Кстати вот, пока писала, вспомнила, что у нас, кажется с 6 класса, изменили в Днепропетровске оценочную систему с 5 бальной на 12 бальную. В итоге у нас считали так:
- 5+ (12 баллов)
- 5 (11 баллов)
- 5- (10 баллов)
- 4+ (9 баллов)
- 4 (8 баллов)
- и т д.
Думаю, вы поняли.
Короче, когда мама ехала со мной из Украины в Россию, то учителям пришлось мне в аттестате 12-бальную систему моих оценок перевести в 5-бальную. Учителя не понимали, как, например, мне ставить в документах оценку 9, которая равнялась 4-. В итоге мне поставили просто оценки без минусов и плюсов. Вот такие были проблемки.
Кем я хотела быть? В 5 классе я мечтала быть ветеринаром. Мне нравилась биология. Я рисовала много рефератов. Но мама мне рекомендовала быть взрослым врачом, так как тот врач, который умеет лечить людей, умеет лечить и животные. А если я окончу только ветеренарный, то я буду только коровам хвосты крутить. Вот так я решила быть человеческим доктором.
Я много лет жиа с ощущением, что мне нао готовиться быть врачом. Моя сестра Наташа, например, окончила медицинское училище в Петропавловске-Камчатском. После окончания учёбы она вышла замуж. Поэтому ощущение, что у меня в семье уже кто-то медик и толкало меня к тому, чтобы тоже пойти по пути медицины.
Я ходила в музыкальную школу, рисовала и, в какой-то момент, мне захотелось двигаться и в музыкальном направлении. Поэтому многие годы я одновременно старалась заниматься и музыкой и биологией. Но так до конца я и не понимала, что мне больше нужно, что мне больше нравится.
Ну к этому я ещё вернусь…
В 2002 году мама со мной поехала в Петропавловск-Камчатский. Она отвела меня в паспортный стол и там мы заполнили все документы на получение мне паспорта по достижении 14 лет. В П-Камчатском, в п.Завойко, нас никто не ждал. В это квартире были прописаны я, мама, моя сестра и вся её семья в составе муж и 2 моих племянника Женя и Илья. Первый пошёл в первый класс и младший был совсем годоввалый малыш. Это была двухкомнатная квартира размером 48 кв.м, в которою попытались помещаться 6 человек и плюс у моей сестры была лбимая подруга Марина, которая наравне со всеми членами семьи была равной. Она готовила, ухаживала за детьми, делала с ними уроки, готовила еду и т.д. Поэтому в квартире обычно было 7 человек и только ночью подруга Марина уходила к себе в квартиру по соседтсву и так мы ложились спать. Я, мама и двое племянников – мы все спали в одной комнате. А сестра с мужем спали в другой основной комнате, в зале.
Такая теснота проживания привела постепенно к скандалам и сестра с семьёй съехала жить к брату мужа. Все мы жили в п. Завойко и, в итоге, практически не общались. У мамы с сестрой всегда были конфликты, которые перекинулись и на меня. Меня сестра не любила. Я всегда чувствовавла, что я мешаю, что я занимаю чью-то площадь, пространство, хотя что я могла сделать в 14 лет?
Мама устроила меня в Школу №17 посёлка Завойко. В эту школу и мой племянник Женя пошёл в 1 класс.
Я училась в этой школе 3 класса (8,9,10). Эти годы были довольно сложными. Меня не принял класс. После Украины я имела украинский акцент. Выговаривала по-украински букву “г” и одноклассники делали мне замечания.
Одноклассники, которые меня (по неизвестной мне причине) дико невзлюбили – мне не извсетна. У меня появились недоброжелатели. 3 одноклассника, которые на протяжении всех этих лет меня обзывали и унижали почти кадый день. Меня обзывали чувырлом, уродиной.
Мама связывала это с её конфликтами с сестрой. Учителя говорили, что я малообщительная и этим раздражаю одноклассников. Может быть им не нравился мой акцент, и поэтому это вызывало желание меня друзнить.
Я, кстати, тогда упорно начала контрлировать свою речь и спустя годы я избавилась от акцента. Так я теперь могу говорить и на читом украинском и на чистом русском языках. Конечно, в Украине я была давно. Многие люди в Украине говорили на русском языке, поэтому практика украинского языка была, в основном, на уроках в школе. Но все, кто в Украине говорили на русском, всегда выговарили букву “г” мягко. Вот и я тоже.
В этой школе, спустя много лет, я встретила свой одногруппницу по детской саду. Детский сад в п. Завойко и Школа 17 быля рядом. Поэтому многие дети из детского сада учились в этой же школе. Но она училась в параллельном классе. Она принесла в школу фотографии времён детского сада, где быля она, я и другие дети. К, сожалению, этих фотографий у меня не сохранилось.
За три года учёбы мама один раз ездила со мной в Керчь. Всё это время квартира в Керчи стояла без дела. Там копились долги за ЖКХ и мама тоже планировала её продажу.
На Камчатке мама постепенно устроилась охранником (вохром) на какой-то склад. Она пошла на работу, когда деньги от продажи предыдущей квартиры кончились. Она работала около 2х лет. Моя пенсия по потере кормильца составляла около 2000 рублей. Пенсия мама составляла около 3200 рублей, а на работе она получала около 4500. Она работала сутки через трое.
Она работала рядом в п. Завойко. Она устроилась на работу как-то по старой памяти, через старых знакомых, которых у нас уже на тот момент практически не осталось.
Те 3 года жизни для меня были очень тяжелыми. Мы жили на 2-ом этаже. 2 зимы подряд снег после метелей подняля до середины нашего окна. В школы я ходила свозь снежные тоннели, расчищенные трактором. Кстати, меня звук трактора где-то за углом всегда пугал. Почти всегда ходили разные слухи (а может страшилки) про детей, которые попали под трактор и поэтому я дико боялась, когда трактор вдали от меня разгребал кучу снега. Петропавловск-Камчаткий превращается в тоннельный город в годы сильных метелей. Особенно, в п. Завойко.
п.Завойко находится где-то в 10-13 км от самого города. И от нас всегда ходил автобус №13 до города. Потом оттуда, кто работал в городе, пересаживались на другие автобусы и ехали по своим работам. Дорога на работу могла занимать у людей по 2 часа, так как из-за снега автобусы обычно ехали медленно.
Но я не работала на Камчтаке, а только училсь, поэтому меня не застали эти трудности. А вот в школе было холодно. В основном было около +16 градусов. Мы часто сидели на уроках в куртках.
Мама в Керчи, перед тем, как ехать на Камчатку в 2002 году, ещё купила мне зелёную дублёнку и норковую шапку. Она всегда об мне сильно заботилась, что в итоге мой внешний вид далеко не совпадал с традиционным обликом тинейджера. Ещё мама купила мне какую-то шерстяную кофту, от которой пахло шерстяным производством. И после моего появления в ней в школе, на меня тоже посыпались разные “фу”. Короче говоря, со стороны я выглядела как обычная внучка бабушки, но в школе это обрушивалось на меня негативно.
Кстати, дублёнки и шапки особо не помогли. Я на Камчатке получила хроническое заболевание на 10 лет. Из-за постоянного холода в школе, холодных ног, рук, ушей, я стала болеть хроническим ренитом. На протяжении 10 лет я потом не могла избавиться от нафтизина, который был у меня как правило. Без него я не могла дышать.
Меня даже мама положила в детскую больницу на Камчатке, где мне сделали операцию под общим наркозом по выжиганию излишне разросшейся слизитой носа. Это тоже особо не помогло. А пока мне пыталисб сделать анестезию, анестезиологу понадобилось 3 попытки. Как мне сказали, у меня очень глубокие еле заметные вены, поэтому анестезиолог 2 раза промазал, пытаясь сделать укол анестезии сначала в вену левой руки около локтя… потом в вену на запястье левой руки… в итоге он взялся за правую руку в райне локтя. Видимо, это был молодой анестезиолог, малоопытный, после чего у меня 2 руки были полностью в синяках на полруки, котороые исчезали 1,5 месяца. Вот такие приключения.
С 10 на 11 класс учительница русского языка собиралась поставить больше половине класса двойк и отавить нас на второй год. Она была очень строгой и называла детей нашего класса тунеядцами и бездельниками, поэтому за малейшую ошибку ставила сразу 2. В итоге, я, смирившись с таким будущим, просто отказалась ходить на уроки русского языка. Я не приходила на уроки 1 месяц, пересиживая русский язык в столовой или уходя домой. После этого учителя всё же поговорили с моей мамой, решили больше не пугать детей двойками и я стала ходит на уроки.
При том, что двойки грозили поставить большей половине класса, прогуливала русский язык из принципа только я. Никто не составил мне компанию, хотя что уже может быть страшнее, когда тебе собираются поставить 2 и оставить на второй год. В принципе, исходя из того, что меня в школе реально буллили, травили, то кто-бы взялся со мной отставивать права ученика на уваение. Я защищала себя сама.
Я могла бы ходить и в школу в Керчи, хотя там часто выключали свет и замой было холодно, но мама очень хотела получить мне русский паспорт. И я училась, получается, так долго на Камчатке ради моего русского паспорта. А почему я не могла получить паспорт в другом городе России? На это у мен тоже есть ответ.
Квартира в Петропавловске-Камчатском была не приватизированна и она боялась делать регитрацию в другом городе, иначе бы она потеряла право собственности на ту квартиру. Поэтому я 3 года жила и училась на Камчатке. У меня не было друзей. С сетрой у мамаы были конфликты на почве квартиры, поэтому мы не встречали вместе новый год и дни рождения. В таких натянутых семейных связях довольно сложно жить в одном городе. Да, забыла сказать, что п. Завойко – это военный посёлок. Тут все в основном были военнослужащими, но после развала СССР части, как говорили, стали сокращать. Поэтму для меня, при том, что вся семья моей сестры – военнослужащие, мама и папа – прошли военную службу, мне уже никто не готовил такого будущего. Мама так и говорила “надо ехать на юг, все с камчатки уезжают, потому что работы нет, самолут на материк стоит дороги и потом вообще будет не выехать”… Кстати, ЖКХ в Петропавловске-Камчатском было очень дорогое. Забегая впереёд скажу, что цена коммуналки была в среднем 10 000 рублей за двухкомнатную квартиру и в 2010 году люди ежу сдавали каритры в аренду за коммуналку.
За эти 3 года я нарисовала для школы около 10 плакатов на разные праздники… На день учителя, новый год, 8 марты. Многие дети рисовали и я от класса, когда нужно было нарисовать плака, я бралась за это занятие. Я любила рисовать и мне всегда хотелось делать что-то хорошее и я не искала в этом никаких денег. Мне хотелось, чтобы меня просто уважали. Ближе к концу 10 класса травля меня уменьшилась. Видимо, все собирались постепенно уже куда-то поступать, стали взрослее, поэтому интерес к унижению меня снизился.
Мне жаль, что в моей семье сложились такие недружеские отношения. Мне нравятся семьи. в котороых все друг друга понимают и поддерживают не смотря на тесные условия проживания. Я же никого не просила меня рожать. Я кстати на рождение детей смотрю очень отвествтенно и если у меня нет возможности обеспечить ребенка жильём и деньгами, то я не буду давать этому миру человека, который только и будет думать, как ему выжить, как заработать на хлеб…
Не смотря на то, что я родилась по внешним признакам в небедной семье, то к моему совершеннолетию уже все картиры и дома, все наследства были распроданы, растеряны, да ещё и были кредиты.
Например, был у моей бабушки с дедушкой дом в Керчи на Фурманова 102. В этом доме, кается, родился мой отец. Сами бабушка с дедушкой из с. Багерово, где-то недалеко от Керчи. Там, кажется, родился мой дядя. Дядя, как я уже говорила, был на 13 лет старше моего папы. Так вот, бабушка за несколько лет до смерти развелась с дедушкой и купила отдельный дом. На Фурманова 2 остался переполовиненый дом, котороый вместе с дедушкой стал принадлежать ещё непонятно кому.
Бабаушка Мария в Керчи умерла, когда мне был 1 годик. У меня была одна фотография с ней как раз в том новом доме, который она купила. Но этот дом пошёл, можно сказать, прахом. После её смерти мама выступила представителем папы, так как ему должно было перейти наследство и поехала в Керчь со мной, а папа остался работать на Камчатке и поэтому он не мог поехать решать эти вопросы с наследством.
Мама с дядей Эдиком ходила по разным конторам по наследству. Они быстро вступили в наследство, а чтобы быстро продать дом, мама говорила, что они нишли покупателей, которые даже не стали ходить по конторам. Отдали ей с дядей Эдиком деньги и ушли. Мои родители, сразу скажу, вели себя довольно неграмотно и легкомысленно в отношении недвижимости. Я вроде припоминаю, что на деньги, полученные от продажа того дома, родители вложили (все или часть) в покупку автомобиля жигули на Камчатке. Это был где-то 1989-1990 год. Это если отвечать на вопрос выше, откуда у моих родителей взялась машина.
На этой машине папа ездил на работу, подвозил знакомых. Кстати, для многих людей выехать с п.Завойка в город – было большой проблемой. Вот мой папа подвозил на работу, как мне рассказывала мама, женщину – участкового врача. Она была в курсе моей новой болезни, о которой я писала выше (детская абсансная эпилепсия) и если я, например, болела ОРВИ, ночью у меня могла быт высокая температура (под +39) и мама звонила этой женщине и та могла придти даже в 4 утра и сделать мне укол.
В детском саду мне не нравилась манная каша по утрам и я говорила, что я дома поела пельменей. Ещё воспитательница в детском саду давала мне таблетки, которые мне назначили врачи от этой эпилепсии и я, помню, что я напоминала воспитательнице, чтобы та давала мне после обеда мои три пилюли. Это я говорю про возраст где-то 4-5 лет.
Ещё в дестком саду у нас не было замков на дверях в туалетах. И я помню, как мы с девочками 4-5 лет заходили втроём в свой туалет для девочек и держали дверь по очереди. Мальчики к нам постоянно ломились, пытаясь выбить дверь, а мы их не пускали, пока каждая делаал свои дела. Это было, конечно, не всегда. Наверно в 5 лет я была в предпоследней группе десткого садика и вот такие были приключения. В некоторых детских группах (это помещение с залом, спальней, туалетом) были вообще туалеты только перегороженные сбоку без дверей и туда ходили все вместе. Когда тебе лет 4-5 – уже появлялось стеснение… Поэтому для меня это было некомфортно уже тогда… Во всех школах, кстати, где я училсь, и в Днепропетровске, и на Камчатке, и в Краснодаре – везде были туалеты хоть и отдельные для мальчиков и девочек, но там были только перегородки или их не было вообще. А, забегая вперед, в СОШ №2 Краснодара вообще были дырки в полу без перегородок… У учеников. В туалетах для учителей, были унитазы. Если тебе тебе хочется по большому, то уж как можешь, терпи и ищи момент, когда никого не будет в туалете… например, в период урока… Но это очень неудобная правда, но всё же мне хочется о ней написать… Я сторонник того, чтобы в школах везде были туалеты, как в торговых центрах, с отдельными кабинками, с раковинами из которых течёт горячая вода и идким мылом, и зеркалом! Зачем эти неудобства, которые калечат психику с самого детства – мы же не животные! Также мне бы хотелось, чтобы в наших школах у детей были шкафчики, как в европейских школах, чтобы ученики могли хранить там книги, сменную обувь, форму для физкультуры и не таскали это кадый день из дома в школу и обратно. Это же так усложняет жизнь! Я в школу носила по 4 кг всего и с тех пор у меня до сих пор хондрозы в позвоночнике. Надо относиться ко всем детям, как к своим родным! Тогда бы школа и вправду была вторым домом, а учителя – духовными родителями, а все дети друг другу. А так – это просто издевательство ради режима!
Когда у нас был выпускной в детском саду, у нас был утренник. На этом празднике воспитательницы устроили нам конкурс по поеданию морковки. Морковка была нарезана колечкаи и было соревнование – кто быстрее съест. Дети объелись этой морковки, в том числе и я… Хотя у меня, кается, просто болел живот, а вот некоторых других детей стошнило… Может и меня, но я этого не помню…
У меня были видеокасеты сзапиью этих событий. Тогда пап уже купил кассетную видеокамеру, но все записи остались у моей мамы, с которой я уже много лет не общаюсь. Почему? Об этом чуть дальше, иначе я совсем собьюсь и уйду в сторонй от хронологии. Я и так часто отклоняюсь, что потом надо будет мне написать ещё краткую мою биографию…
Кажется теперь нужно вернуться к школе на Камчатке, которая воспитала во мне стойкость духа, если выражаться коротко. Кстати, в 9 классе я ходила на дополнительные уроки по русскому языку к своей учительнице русского языка, которая преподавала у нас до 9 класса. Вот она была добрая. У меня мразу оценка по русскому языку поднялась с 3 до 5. У неё в семье было большое горе.
Когда я ходила к ней на уроки, она рассказывала, что у неё 3 сына, один из которых пропал в Петропавловске-Камчатском и на 2004 год его уже не могли найти то ли 3 года, то ли 5 лет. В общем без вести пропавший. А второй сын ослеп на один глаз в какой-то мастерской. Ему искра, кажется, от сварочного аппарата попала в глаз… Мне было её жалко… К соалению, когда я пошла в 10 класс, она уволились или её уволили… Ходили слухи, её уволили из-за того, что она занималась репетиторством и подрабатывала. Не знаю, правда это или нет, но если это так, то я считаю это несправедливостью! Она подтягивала таких как я в знаниях, а то, что она репетиторствовала и это кому-то не нравилось – так это проблемы режима, в котором погрязла Россия. Надо больше свобод для бизнеса, самозанятасти, упрощенного налогового законодательства. Мне было обидно за неё и жаль, что она не преподавала у меня в 10 классе. Она была реально доброй учительницей, которая могла найти подход к учениками.
Ну вот. Я закончила 10й класс и мама решила уезжать из Петропавловска-Камчатского. Однако не тут-то было. Тот раз, когда мы поехали в Керчь с 8 на 9 класс – мама получила по работе в вохре оплату билета. А вот спустя 2 года, ей уже нужно было сначала купить билет и только потом его оплатят. Вот… У мамы не было денег. От квартиры в Днепропетровске уже ничего не осталось. Ей пришлось взять кредит, чтобы купить 2 билета до Москвы или Краснодара (я уже не помню). 2 билета стоило 30 тысяч. Это очень много! Мама, работая в охране, получала около 4500 в месяц… Поэтому ей пришлось брать креди, который она потом ещё не успевала выплатить, капали проценты и она с ним расплатилась только спустя несколько месяцев.
Мы доехали до Керчи. Это 2005 год. Лето. Мама продала что-то из домашних вещей… Старый телевизор, какие-то папины железки… Кстати, позже мы ещё сдавали все папины железки на металлолом и лично я с мамой в спальне распиливала от антены длинную железную арматурину, длинной 2-3 метра, которая была за окном и держала ту самую антенну за окном, от которой работало 5-6 каналов телевидения. Но это было на следующий год. В 2005 году мама распродала то, что легко можно было продать… Какие-то ковры, сервизы – то добро, ради которого они ехали на Камчатку. Как-то более-менее лето 2005 года прошло. Мама продавала вещи, так как нужны были деньги на Краснодар. У мамы была небольшая пенсия. И мы собирали меня в 11 класс. Но не в Керчи. Мама хотела, чтобы я училась в Краснодаре. Она любила этот город. Она часто со мной ездила из Керчи в Краснодар чтобы получить перевод денег, которые присылал ей папа, когда он работал на Камчатке. Поэтому с Краснодаром она связвала много приятного. Она даже мечтала, чтобы я вышла замуж за казака на коне. Так как я в детстве всегда мечтала о лошади, я часто рисовала лошадей, то она придумала такую романтичную историю для моего будущего.
Ну вот… Поехали мы в Краснодар. Она обратилась к какому-то агенту по недвижимости и сняла у какой-то женщины комнату в трехкомнатной квартире, где эта хозяйка и проживала. Этот год был для меня кошмаром, потому что у нас складывалсь очень плохие отношения с этой хозяйкой. Это была квартира на первом этаже.
В 2008 году я закончила музыкальную школу в г. Керчь и там же осенью 2007 году я заняла 2 место в конкурсе по сольфеджио (к сожалению, для меня у школы не нашлось бумаги государственного образца для этого диплома)
15 марта 2013 зарегистрирован наш брак с Олегом. ЗАГС выдал нам документ и поставил штампы в паспорт спустя где-то 1,5 месяца, как мы подали заявление
Продолжение следует. Написание собственной биографии занимает много времени, поэтому, думаю, я буду писать её долго. Я постоянно что-то вспоминаю и мне хочется дополнить. Поэтому, если вы уже нечали читать мою биографию и вам, вдруг, стало интересно, что было дальше – добро пожаловать! Сохраните сайт в закладках )
В тексте есть опечатки, потому что я печатаю быстро, а корректировку делаю постепенно